Пока мы констатируем либеральный реванш по всех сферах внутренней политики России, законопроекты лоббистов ювенальной юстиции продолжают сыпаться как из рога изобилия. На днях депутаты Госдумы достали из нафталина и приняли в первом чтении инициативу заслуженных лоббистов ювенальных технологий Оксаны Пушкиной, Ирины Родниной и сенаторов Андрея Клишаса и Лилии Гумеровой, позволяющую судебным приставам передавать изъятых по решению суда детей непосредственно органам опеки и помещать их в детские дома (социально-реабилитационные центры). Сейчас судебные приставы обязаны согласовывать свои действия с судом – что на практике нередко уберегает ребенка от беспредела социальных служб, обеспечивая его передачу родственникам (второму родителю). В то же время ни для кого не секрет, что СРЦ существуют в условиях подушевого финансирования и всегда заинтересованы в увеличении своего «населения». Данный законопроект, в случае принятия, создаст благодатную почву для злоупотреблений чиновников, действующих по западным ювенальным методичкам.
Законопроект № 156687-7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ (в части передачи судебными приставами-исполнителями обнаруженного ребенка, в отношении которого объявлен розыск в рамках исполнения требований исполнительных документов об отобрании и (или) о передаче ребенка, органам опеки и попечительства при невозможности немедленной передачи ребенка лицу, которому он по решению суда должен быть передан)» «болтается» в нижней палате парламента с апреля 2017 г. После принятия документа в первом чтении в июне 2017 г. на «Катюше» был опубликован подробный аналитический материал с отзывом эксперта Общественного уполномоченного по защите семьи в Санкт-Петербурге и Ленобласти, к.ю.н. А.В. Швабауэр. Дабы не копировать объемный текст, рекомендуем всем заинтересованным лицам его перечитать.
Здесь же просто повторим ключевые выводы: «такие положения законопроекта, как возможность отобрания приставами ребенка в отсутствие лица, в пользу которого вынесено решение суда об отобрании, а также возможность временного помещения ребенка в специализированное учреждение по акту органов опеки (а не исключительно по определению суда, как это прописано в действующем законодательстве) явно не будут стимулировать судебных приставов-исполнителей к активному взаимодействию с лицом, которому ребенок должен быть передан по суду, то есть, не будут работать на исполнение решения суда путем передачи ребенка взыскателю. Тем более что понятие «невозможности незамедлительной передачи» ребенка взыскателю крайне растяжимо и доказать факт обратного («возможности незамедлительной передачи») заинтересованному лицу будет нереально.
В связи с этим судебному приставу на практике будет проще передать ребенка опеке и затем просто «проинформировать» лицо, которому ребенок должен быть передан о совершенных действиях (проект дополнений к части 1 статьи 109.3 ФЗ РФ от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»). Помимо простоты такого решения следует учесть возможность корыстного интереса судебного пристава в подобном «исполнении судебного акта» в случае коррумпированной договоренности с детозащитными структурами.
В результате внедрения описанного механизма исполнительных действий ребенок будет во всех ситуациях переживать двойной стресс: «первой передачи» - от лица, с которым он проживает, в специализированное учреждение, и «второй передачи» – из специализированного учреждения лицу, которому он подлежит передаче по суду».
Даже Правительство РФ в лице тогдашнего вице-премьера Сергея Приходько в 2017 г. в своем отзыве отмечало, что законопроект требует серьезной доработки в части гарантий передачи ребенка законному представителю, в частности – «представляется целесообразным также предусмотреть в законопроекте порядок закрепления юридического факта передачи ребенка, временно помещенного в организацию для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, лицу, которому он по решению суда должен быть передан».
Однако данный порядок в последней редакции документа, принятой в феврале 2019 г., так и не был прописан. Как не прописана и форма информирования судебным приставом лица, которому должен быть передан ребенок, о местонахождении последнего. Зато появилось другое занимательное новшество – ребенок может находиться в реабилитационном учреждении не более месяца, после чего, если лицо, которому должен быть передан ребенок, не забирает его в данный срок – «орган опеки и попечительства решает вопрос об определении дальнейшей судьбы ребенка». То есть по прошествии 30 дней все права на распоряжение жизнью изъятого ребенка официально переходят к опеке. Кто не успел – тот опоздал.
Исходя из текста документа, у органов опеки также нет ни одного обязательства, которое бы стимулировало их к скорейшей передаче ребенка взыскателю. Как и когда состоится передача ребенка из детского дома взыскателю, и состоится ли эта передача вообще – большой вопрос. Дело в том, что по закону в исполнительном листе указываются сведения о должнике (пункт 5 части 1 статьи 13 ФЗ РФ от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»). Должником по исполнительному листу является лицо, которое обязано совершить определенные действия во исполнение судебного решения. При передаче ребенка в детский дом (иное специализированное учреждение), фигура должника в исполнительном производстве по закону не меняется, однако ребенка у должника после передачи в детский дом уже нет. Соответственно, предъявлять к нему требования в рамках исполнительного производства более невозможно. Детский дом (СРЦ) в свою очередь не является должником, то есть, лицом, которое обязано совершить действия, предусмотренные исполнительным листом. На него (как на лицо, которое не является должником) не распространяются правила законодательства о штрафах за неисполнение требований исполнительного листа, стимулирующие к исполнению судебного акта, и т.п. Очевидно, на этой почве возникнут многочисленные затруднения в практике, возможны препятствия в возвращении ребенка взыскателю по исполнительному листу со стороны представителей опеки, «положивших глаз» на того или иного ребенка.
Резюмируя все вышесказанное, еще раз сделаем акцент на сильнейшем двойном ударе по психике ребенка вследствие многочисленных изъятий и перемещений (недаром депутат Пушкина в ходе обсуждения законопроекта в Госдуме заверяла, что при отобрании обязательно будут присутствовать психологи, врачи, что все будет гуманно и т.д.). Остается только повторить по-прежнему актуальную позицию аппарата ОУЗС двухлетней давности:
«Предлагаем отклонить законопроект № 156687-7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации (в части передачи судебными приставами-исполнителями обнаруженного ребенка, в отношении которого объявлен розыск в рамках исполнения требований исполнительных документов об отобрании и (или) о передаче ребенка, органам опеки и попечительства при невозможности немедленной передачи ребенка лицу, которому он по решению суда должен быть передан)».
Просим наших читателей и активистов направлять письма и телеграммы в адрес руководства Государственной Думы и Совета Федерации с требованием снять законопроект № 156687-7 с рассмотрения».
РИА Катюша
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШУ ГРУППУ ВКОНТАКТЕ
Поддержать наш проект пожертвованием
Законопроект № 156687-7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ (в части передачи судебными приставами-исполнителями обнаруженного ребенка, в отношении которого объявлен розыск в рамках исполнения требований исполнительных документов об отобрании и (или) о передаче ребенка, органам опеки и попечительства при невозможности немедленной передачи ребенка лицу, которому он по решению суда должен быть передан)» «болтается» в нижней палате парламента с апреля 2017 г. После принятия документа в первом чтении в июне 2017 г. на «Катюше» был опубликован подробный аналитический материал с отзывом эксперта Общественного уполномоченного по защите семьи в Санкт-Петербурге и Ленобласти, к.ю.н. А.В. Швабауэр. Дабы не копировать объемный текст, рекомендуем всем заинтересованным лицам его перечитать.
Здесь же просто повторим ключевые выводы: «такие положения законопроекта, как возможность отобрания приставами ребенка в отсутствие лица, в пользу которого вынесено решение суда об отобрании, а также возможность временного помещения ребенка в специализированное учреждение по акту органов опеки (а не исключительно по определению суда, как это прописано в действующем законодательстве) явно не будут стимулировать судебных приставов-исполнителей к активному взаимодействию с лицом, которому ребенок должен быть передан по суду, то есть, не будут работать на исполнение решения суда путем передачи ребенка взыскателю. Тем более что понятие «невозможности незамедлительной передачи» ребенка взыскателю крайне растяжимо и доказать факт обратного («возможности незамедлительной передачи») заинтересованному лицу будет нереально.
В связи с этим судебному приставу на практике будет проще передать ребенка опеке и затем просто «проинформировать» лицо, которому ребенок должен быть передан о совершенных действиях (проект дополнений к части 1 статьи 109.3 ФЗ РФ от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»). Помимо простоты такого решения следует учесть возможность корыстного интереса судебного пристава в подобном «исполнении судебного акта» в случае коррумпированной договоренности с детозащитными структурами.
В результате внедрения описанного механизма исполнительных действий ребенок будет во всех ситуациях переживать двойной стресс: «первой передачи» - от лица, с которым он проживает, в специализированное учреждение, и «второй передачи» – из специализированного учреждения лицу, которому он подлежит передаче по суду».
Даже Правительство РФ в лице тогдашнего вице-премьера Сергея Приходько в 2017 г. в своем отзыве отмечало, что законопроект требует серьезной доработки в части гарантий передачи ребенка законному представителю, в частности – «представляется целесообразным также предусмотреть в законопроекте порядок закрепления юридического факта передачи ребенка, временно помещенного в организацию для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, лицу, которому он по решению суда должен быть передан».
Однако данный порядок в последней редакции документа, принятой в феврале 2019 г., так и не был прописан. Как не прописана и форма информирования судебным приставом лица, которому должен быть передан ребенок, о местонахождении последнего. Зато появилось другое занимательное новшество – ребенок может находиться в реабилитационном учреждении не более месяца, после чего, если лицо, которому должен быть передан ребенок, не забирает его в данный срок – «орган опеки и попечительства решает вопрос об определении дальнейшей судьбы ребенка». То есть по прошествии 30 дней все права на распоряжение жизнью изъятого ребенка официально переходят к опеке. Кто не успел – тот опоздал.
Исходя из текста документа, у органов опеки также нет ни одного обязательства, которое бы стимулировало их к скорейшей передаче ребенка взыскателю. Как и когда состоится передача ребенка из детского дома взыскателю, и состоится ли эта передача вообще – большой вопрос. Дело в том, что по закону в исполнительном листе указываются сведения о должнике (пункт 5 части 1 статьи 13 ФЗ РФ от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»). Должником по исполнительному листу является лицо, которое обязано совершить определенные действия во исполнение судебного решения. При передаче ребенка в детский дом (иное специализированное учреждение), фигура должника в исполнительном производстве по закону не меняется, однако ребенка у должника после передачи в детский дом уже нет. Соответственно, предъявлять к нему требования в рамках исполнительного производства более невозможно. Детский дом (СРЦ) в свою очередь не является должником, то есть, лицом, которое обязано совершить действия, предусмотренные исполнительным листом. На него (как на лицо, которое не является должником) не распространяются правила законодательства о штрафах за неисполнение требований исполнительного листа, стимулирующие к исполнению судебного акта, и т.п. Очевидно, на этой почве возникнут многочисленные затруднения в практике, возможны препятствия в возвращении ребенка взыскателю по исполнительному листу со стороны представителей опеки, «положивших глаз» на того или иного ребенка.
Резюмируя все вышесказанное, еще раз сделаем акцент на сильнейшем двойном ударе по психике ребенка вследствие многочисленных изъятий и перемещений (недаром депутат Пушкина в ходе обсуждения законопроекта в Госдуме заверяла, что при отобрании обязательно будут присутствовать психологи, врачи, что все будет гуманно и т.д.). Остается только повторить по-прежнему актуальную позицию аппарата ОУЗС двухлетней давности:
«Предлагаем отклонить законопроект № 156687-7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации (в части передачи судебными приставами-исполнителями обнаруженного ребенка, в отношении которого объявлен розыск в рамках исполнения требований исполнительных документов об отобрании и (или) о передаче ребенка, органам опеки и попечительства при невозможности немедленной передачи ребенка лицу, которому он по решению суда должен быть передан)».
Просим наших читателей и активистов направлять письма и телеграммы в адрес руководства Государственной Думы и Совета Федерации с требованием снять законопроект № 156687-7 с рассмотрения».
РИА Катюша
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШУ ГРУППУ ВКОНТАКТЕ
Поддержать наш проект пожертвованием
20 Февраля 2019 в 08:35
