Восстание России

 

Государство по-прежнему делает вид, что оно управляет глобальными процессами и частными вопросами, связанными с развитием страны: «восстановлением» экономики, социальной политикой, наполнением и расходованием бюджета, заботой о простых людях. Между тем вся эта игра в серьезную политику старательно укладывается в главную повестку дня, продиктованную извне. Так было в период борьбы с «пандемией». Похоже, так обстоит дело и сейчас, во время «СВО».

 

Нашему государству не позавидуешь, ибо ему приходится нелегко: нужно старательно делать вид, что оно защищает и развивает свою страну и заботится о своем народе, при том что одновременно приходится «соответствовать» требованиям внешнего управляющего по планомерному демонтажу, по сути - медленному уничтожению того и другого.

 

На этом фоне возвышенные рассуждения о роли России и «русском мире» звучат как тонкое и изощренное издевательство над мыслящими согражданами.

 

На протяжении последних десятилетий было много всякого, связанного с серьезностью замыслов новых реформаторов, изначально, еще с позднесоветских времен, вознамерившихся в очередной раз в нашей новейшей истории осчастливить свой народ и осуществить кардинальный прорыв и обновление. Политическое проектирование, что основывалось на замысле рекордно быстрого построения капитализма в отдельно взятой стране, отталкивалось от аналогичного замысла столетней давности, прямо противоположного по содержанию, но весьма сходного по методам. Тогда, помнится, захотели построить коммунизм или что-то вроде этого. Нынешняя утопия была сильно запоздалой и оторванной от реальности, но столь же успешно, как и та ее предшественница, способствовала разрушению жизненной органики, этой абсолютно необходимой и неизбежной основы для всего, что стремится стать вменяемым и реализуемым проектом в подлинном смысле слова. Теперь мы видим новую, фундаментальную и стремительную смену проектных трендов опять в сторону «левого поворота», что никак не может иметь место помимо российских властных верхов, старательно делающих вид, что они улавливают «ветер истории». В современной истории, однако, имеет место такая буря, что упраздняет розу ветров как таковую: дует со всех сторон, и очень сильно…

 

Эти люди никак не меняются, продолжая дело предшественников и порождая таких же преемников: всё их проектирование основано на отвлеченном конструировании, на идеологемах, призванных обслужить очередную утопию, но никак не порожденных самой жизнью, духом и плотью пресловутого «глубинного народа». В итоге сам народ в своем большинстве теряет жизненную ориентацию, впадает в растерянность, перестает верить в серьезность и, так сказать, достоверность «власти». В народе зреет поистине глубинное понимание, осознание неизбежности момента истины: король-то голый; все возвышенные рассуждения о неминуемом и зримом торжестве нашей политики оказываются беспомощным симулякром, пустой фантазией, пиаровским шариком, что лопается от соприкосновения с реальностью.

 

Реальность, сколь бы она ни была страшна и неприглядна, всегда побеждает фантазию и виртуал; «пиар» не может управлять жизнью, сколько бы он ни прикидывался внятной идеологией. Политика понтов, что на протяжении немалого времени обеспечивала рейтинг и политическую стабильность, заканчивается, выработав свой ресурс, и сквозь развеянный мираж «державности» и госпатриотизма (сколько бы еще они ни затратили средств на его поддержку) проступает беспощадная правда: это – не власть, творящая волю Божию, имеющая непременное для подлинной власти трансцендентное измерение (из которого и проистекает все остальное); это – марионетки. Реальные терминалы власти, обеспечивающие бесперебойную передачу беззвучного, неслышного нам приказа, необсуждаемую волю подлинных хозяев мира, скрыты от посторонних глаз.

 

Подлинность живой жизни вопреки всему стремится прорваться сквозь наслоения ложных, фантазийных конструкций политтехнологов, искусственные идеологические заморочки травмированного сознания, конъюнктурные лозунги лукавых политиков, сквозь все эти обрывки, утерявшие адекватную память о былой цельности мысли и жизни. Но всякий раз, как где-то начинает формироваться «точка сборки» этой подлинности, в которой может быть выстроена разумная, вдохновляемая свыше цель, и остатки жизненной органики, так сказать, естественной энергии народа могут соединиться с Божественной благодатью, «властная» бюрократия делает все, чтобы вытоптать, выжечь ее, до смерти пугаясь этой подлинности, этой народной энергии, устремленной к идеалу, питаемой еще не до конца убитой исторической памятью. Ибо подлинность опасна, поскольку может автоматически помножить на ноль всю нынешнюю «илитку» со всеми ее политическими понтами и видимым процветанием. Дать возродиться русской энергии? Нет, это слишком страшно!

 

Управление страной и народом понимается неизменно механистически; стихия бюрократии – механизм, а не организм, искусственность, а не естественность. Значит – смерть под маской жизни, царство симулякров, выдаваемых за подлинные сущности. А это и есть мир «цифры», цифровая цивилизация. Встроенность отечественной бюрократии в «цифровой» проект мировой закулисы (существование которой с очаровательной наглостью отрицают некоторые публицисты) – глубоко закономерна, ибо выражает ее сокровенную суть. Реальная власть над живыми людьми передается бездушной цифре, не имеющей личности и личной воли, как бес не имеет лица (а только личину) и спинного хребта. Самих людей стремятся превратить в лишенных воли цифровых биороботов. А некоторые высокие иерархи с амвона рассказывают нам, что все это не имеет никакого отношения ко спасению!

 

Противостояние «цифровизаторам», загоняющим нас в электронный концлагерь, осознается как задача вполне религиозная, как общественная борьба, имеющая духовную природу. Эта борьба неизбежно воспринимается нами в эсхатологическом измерении, напоминающем о радикальной «смене эона», о предсказанном в Писании конце времен. Однако избавление от утопий и фантазий, от надежды на «князи, на сыны человеческия», на земную «власть» (как и от инерции «нормальной», обыденной повседневной жизни) дается нелегко.

 

И даже если (может статься) история – еще не кончилась, она в любом случае приобретает кардинально новое качество. «Обычная» и «нормальная» повседневность закончилась. А предстоит – неимоверно трудная «работа Господня». Впрочем, труднее всего это для начала хотя бы просто осознать и принять.

 

В нашей безнадежной борьбе мы видим общественно-политическую поляну современной России как выжженную землю, на которой способна произрастать лишь беспомощная политкорректность с ее боязнью хотя бы напомнить вслух о русском православном народе как подлинном держателе страны. Даже в апостасийной Америке, которой, как нам не устают рассказывать пропагандисты, мы противостоим в «гибридной войне», сегодня вдруг https://www.businessinsider.com/lauren-boebert-christians-should-rise-up-humanity-in-last-days-2022-9 можно услышать с высокой политической трибуны: «Человечество переживает последние дни. Христианам пора восстать и влиять на нацию так, как мы были призваны» (Лорен Боберт, член Палаты представителей от штата Колорадо, республиканка). У нас же в лучшем случае скажет какой-нибудь условно патриотический депутат, что следует «уважать традиционные ценности». Которые одновременно с этим будут нагло попраны на телеэкранах, эстрадных подиумах, просто на улице и театральных подмостках. Мы уже разуверились в том, что найдется харизматичный политик или просто народный лидер, который с какой-то высокой трибуны скажет, как когда-то Солженицын: «Люди забыли Бога, оттого и всё». И призовет народ к покаянию. Быть может, нынешняя «странная война», при соответствующих духовных усилиях с нашей стороны, позволит появиться таким лидерам, носителям подлинной, высокой, православной русскости, соборности и будущей царской власти обновлённой России.